Глава 4: ТРИ ТЕНОРА: РИМ И ЛОС-АНДЖЕЛЕС Когда Пласидо Доминго, Хосе Каррерас и я давали свой первый «Концерт трех теноров» в Термах Каракаллы в 1990 году, никто из нас и не мечтал о таком резонансе. Единственные три тенорсина в Риме в сопровождении оркестра Мандолина Неаполитанской академии позволят вам провести незабываемый вечер под высшим выражением неаполитанской лирики и традиционной музыки. Caracalla Rome 1990". Скачай the three tenors 'o sole mio и josé carreras and placido domingo and luciano pavarotti america the three tenors in concert 1994 live.
Концерт трёх выдающихся теноров в Риме – что с ними сейчас?
Слушателям этого вечера будет представлена программа первого легендарного концерта трех теноров, состоявшегося в Риме в 1990 году. Звездные солисты и Российский национальный оркестр под управлением маэстро Алессандро Дагостини исполнят шедевры оперной классики, неаполитанские песни и популярные шлягеры.
В 1996—1997 года Три тенора совершили мировое турне, выступая на стадионах или больших аренах. Заключительный концерт должен был состояться в Хьюстоне , но был отменён из-за очень низких продаж билетов [18] [19]. Кроме основного турне 1996—1997 годов были даны два дополнительных концерта- бенефиса : один летом 1997 года в Модене — родном городе Паваротти и один зимой в Мадриде — родном городе Доминго. Деньги, полученные от продажи билетов, были направлены на восстановление театра Ла Фениче в Венеции и гранд-театра Лисео в Барселоне [20]. Затем они выступили на Марсовом поле , у подножья Эйфелевой башни , во время чемпионата мира по футболу 1998 года [21] и в Иокогаме во время чемпионата мира по футболу 2002 года [22] [23]. Вторая серия концертов за пределами мероприятий чемпионата мира по футболу FIFA снова состоялась в 1999 году, включая такие города, как Токио , Претория и Детройт [24] [25]. Однако постановке пришлось отменить два запланированных концерта для этого тура: один в Гамбурге 16 июня из-за трудностей с поиском подходящего оркестра и дирижера, а другой в Олбани, штат Нью-Йорк, 22 июля из-за плохой продажи билетов.
Концерт вошел в историю классической музыки как самое крупное мероприятие, освещаемое СМИ. Пласидо Доминго открыл концерт знаменитой арией « E lucevan le stelle » из оперы «Тоска». Затем Паваротти исполнил арию « Nessun dorma » из оперы «Турандот».
Он был доставлен в больницу после обычного посещения дантиста. Тяжелый недуг прервал его карьеру на целый год, и в 1988 году Каррерас основал фонд по борьбе с этой болезнью. Тем не менее, ему самому так и не удалось до конца справиться с лейкемией и, чтобы выжить, требовалась дорогостоящая операция. Друзья Каррераса, обеспокоенные его состоянием, очень хотели помочь и тогда впервые заговорили о подобной возможности проведения совместного концерта. Идея организовать проект, в котором впервые на одной сцене выступили бы три величайших тенора XX-го века, принадлежит итальянскому импресарио Марио Дради Mario Dradi. Однако, несмотря на трудности, теноры собрались в Риме на первой репетиции, которая и послужила началом успеха.
«Три тенора». Концерт в Риме
Экранизированная версия концерта была спродюсирована Гербертом Чаппеллом и Джаном Карло Бертелли для Decca и стала самым продаваемым классическим диском в истории [10]. Хосе Каррерас сказал по этому поводу: «Лучано — прирожденный коммуникатор, одна из самых харизматичных фигур, которых я когда-либо видел на сцене. Он только открывает рот и с первой же нотой пленяет аудиторию. Это то, с чем он родился. Пласидо — самый целостный артист, которого я когда-либо видел на сцене.
Помимо выдающихся вокальных способностей и достижений, есть еще качество его актёрского мастерства. Для меня, любителя теноров, это большая честь и привилегия петь вместе с ними.
Пласидо — самый целостный артист, которого я когда-либо видел на сцене. Помимо выдающихся вокальных способностей и достижений, есть еще качество его актёрского мастерства. Для меня, любителя теноров, это большая честь и привилегия петь вместе с ними. Это два замечательных парня и высочайшие люди». Второе выступление Трёх теноров состоялось 9 июня 1994 года в Монте-Карло, а третье — на стадионе Доджер в Лос-Анджелесе в преддверии финала чемпионата мира по футболу 1994 года, который посетили почти 50 000 человек и ещё около 1. В 1996—1997 года Три тенора совершили мировое турне, выступая на стадионах или больших аренах.. Заключительный концерт должен был состояться в Хьюстоне, но был отменён из-за очень низких продаж билетов.
Кроме основного турне 1996—1997 годов были даны два дополнительных концерта-бенефиса: один летом 1997 года в Модене — родном городе Паваротти и один зимой в Мадриде — родном городе Доминго. Деньги, полученные от продажи билетов, были направлены на восстановление театра Ла Фениче в Венеции и гранд-театра Лисео в Барселоне. Затем они выступили на Марсовом поле, у подножья Эйфелевой башни, во время чемпионата мира по футболу 1998 года и в Иокогаме во время чемпионата мира по футболу 2002 года. Вторая серия концертов за пределами мероприятий чемпионата мира по футболу FIFA снова состоялась в 1999 году, включая такие города, как Токио, Претория и Детройт. Однако постановке пришлось отменить два запланированных концерта для этого тура: один в Гамбурге 16 июня из-за трудностей с поиском подходящего оркестра и дирижера, а другой в Олбани, штат Нью-Йорк, 22 июля из-за плохой продажи билетов. Более поздний концерт был заменен бразильским концертом в Сан-Паулу. Ещё один благотворительный концерт был дан тремя тенорами в декабре 2000 года в Чикаго в пользу Чикагскоого фонда борьбы со СПИДом. В 2001 году в Азии были даны ещё два концерта — один в Сеуле и один в Пекине в стенах Запретного города. Наконец, в 2003 году они выступили в Бате в Королевском полумесяце, а затем в сентябре того же года дали свой последний концерт, который состоялся в центре Шоттенштейна в Колумбусе, штат Огайо.
Концерт воссоединения Трёх теноров должен был состояться 4 июня 2005 года в парке Фундидора в Монтеррее, Мексика, но из-за проблем со здоровьем Паваротти его заменил мексиканский поп-певец Алехандро Фернандес.
Звезды театра «Ла Скала» и маэстро Дагостини представят шедевры оперной музыки — «иконы» оперного и популярного жанра, самые известные в истории оперы арии, неаполитанские и популярные песни со всего мира: Nessun Dorma из «Турандот», Santa Lucia и Granada, La Donna e Mobile и Ave Maria, великую O Sole Mio и многое другое! Также будет спето знаменитое попурри трех теноров из самых популярных и всемирно известных мелодий!
Завершит программу завоевавшее популярность миллионов зрителей попурри, составленное из всемирно известных хитов.
Три Тенора Концерт В Риме 1990 Скачать mp3
уникальная концертная программа, созданная в 1990 году, когда три великих оперных певца -- Лучано Паваротти. Слушателям этого вечера будет представлена программа первого легендарного концерта трех теноров, состоявшегося в Риме в 1990 году. 07.07.1990 — в Риме впервые выступили вместе три выдающихся тенора современности — Лучано Паваротти, Пласидо Доминго и Хосе Каррерас. Discover the story behind The Three Tenors’ concert in Rome, which became the best-selling classical album of all time.
Знаменитые телевизионные концерты трех теноров в Риме (1990) и Лос-Анджелесе (1994)
In Concert - Rome 1990. Скачай the three tenors 'o sole mio и josé carreras and placido domingo and luciano pavarotti america the three tenors in concert 1994 live. Концерт в Риме. (1990) 1 ч 26 мин 20 с. Видео от 1 сентября 2012 в хорошем качестве, без регистрации в бесплатном видеокаталоге ВКонтакте! The Three Tenors Concert Rome 1990 Domingo Carreras Pavarotti. FULL The Three Tenors Concert Rome 1990 Domingo Carreras Pavarotti (Visited 12,381 times, 2 visits today). Светлановский зал. Три итальянских солиста – Маттео Маччиони, Массимилиано Писапия и Айван Де Фабиани – выступают на крупнейших. Great easter concerts in rome. Bach la passione secondo matteo. THE THREE TENORS IN ROME Nessun Dorma. Vivaldi THE FOUR SEASONS. IL Grande cinema in concerto.
Легендарное трио: 30 лет назад Паваротти, Доминго и Каррерас впервые спели вместе
| The Three Tenors Concert Rome 1990 Domingo Carreras Pavarotti - Opera on Video | Доходы Каррераса от примерно 60 концертов в год поступают в этот фонд. В 1990 сотни миллионов телезрителей со всего мира могли видеть и слышать концерт «Трёх теноров», открывающий футбольный кубок мира в Риме. |
| Рим | расписание, программа и покупка билетов | Opera Guide - tickets for classical music | Три тенора концерт в Риме 1990. |
| Три тенора в концерте 1994: Brindisi ("Libiamo ne' lieti calici") from La Traviata | Бесплатно скачать Концерт Три Тенора В Риме в mp3. Мы нашли 30 песен для скачивания, рекомендуем загрузить первый файл Три тенора концерт в Риме 3 размером 157.53 MB. |
| Три тенора — Википедия | The Three Tenors In Concert, Rome 1990Подробнее. |
Три тенора: Величайшее музыкальное событие, которое потрясло весь мир
Great easter concerts in rome. Bach la passione secondo matteo. THE THREE TENORS IN ROME Nessun Dorma. Vivaldi THE FOUR SEASONS. IL Grande cinema in concerto. Три тенора — популярное название трио классических оперных теноров, состоявшего из испанских певцов Пласидо Доминго и Хосе Каррераса и итальянского певца Лучано Паваротти, под которым они давали концерты в 1990—2003 годах. Популярное название трио классических оперных теноров, состоявшего из испанских певцов Пласидо Доминго и Хосе Каррераса и итальянского певца Лучано Паваротти, под которым они давали концерты в 1990-2003 годах.
Концерт трёх выдающихся теноров в Риме – что с ними сейчас?
Голос Паваротти асимметричен, как асимметрична его улыбка. Для него это вполне естественно. Порой даже кажется, что его голос, говоря условно, имеет левый и правый профиль. Может быть, это восходит к той технике, к которой прибегали в старые времена, обучая пению кастратов. Как бы то ни было, при взятии высоких нот вокальная асимметрия оставляет место для маневра. В нужный момент певец вдруг отказывается от старательно выстроенной асимметричности своего звукового здания и устремляет энергию голоса к симметричности, словно стрелу выпуская ее прямо к верхнему до, туда, где нет места для «левого» и «правого» профиля бельканто. Теперь это уже не романская церковь, видимая сбоку, это кампанила, вертикаль готического собора, пронзающая небо над вами.
Это нечто вроде этического качества музыки. Это нечто, о чем сказано: «В своей душе он не нашел места для себя, ибо места там хватило для всего, кроме нее самой». Я был голоден как никогда. Мне пришлось, хлопая ушами, покинуть Париж, не закончив учебу и без гроша в кармане. Я возвращался домой, в Бачку, в надежде хоть как-то заработать на кусок хлеба. Там хороший базар и там можно выгодно продать иконы, — объяснял я незнакомцу, который держал в руке лист бумаги.
То, что я говорил, было правдой: через мое уродливое лицо тянулась какая-то фальшивая улыбка. Но и это еще не все. К этому неприглядному лицу, из-за которого меня прозвали Фома Безобразный, прилагалось и тело, казавшееся странным как мужскому, так и женскому взгляду, потому что с этим телом что-то было не так. Некоторые люди говорили, что на самом деле именно красота моего тела мешала им как следует рассмотреть меня. От нас обоих воняло — от меня столярным клеем и олифой, а от человека рядом со мной плесенью подвала, в котором он ночевал. Дело было на ярмарке в Бачке.
Мы торговались. У него была страница, выдранная из одной ветхой книги с какого-то сомборского чердака, на ней изображалась Богородица рядом с «животворящим источником благодати», и он, понимая, что для меня это бесценный образец, предлагал мне ее купить. Чтобы уговорить меня, он указывал и на подпись под миниатюрой, из которой следовало, что этот чудотворный источник изобразил в 1744 году Христофор Жефарович[2]. Глаза у меня сверкнули и тут же погасли. Я улыбнулся, продемонстрировав, что действительно не умею смеяться по-городскому. Но вырванный из книги лист взял и взамен предложил ему нечто такое, что, как я подумал, он не отвергнет.
Я предложил ему год жизни. Представь себе покрытый галькой берег Мориша. Повсюду разбросаны разноцветные камешки. Это жизнь. Но ты среди них можешь углядеть только синеватые или желтые камни. Остальные для тебя не существуют.
Мы, живописцы, можем распознавать и те цвета, которые не видят другие люди. Кроме того, хорошо известно, что живописцы, все без исключения, живут очень долго. А это объясняет одна тайна. Я открою тебе эту тайну за рисунок с Богородицей и источником, дарующим жизнь. Один источник жизни в обмен на другой. Хотел сначала узнать тайну.
Тогда я начал: — Твой сон, дорогой мой, похож на реку, которая течет только ночью, когда ты спишь. В конце жизни эта река вольется в море всех снов вселенной, в море, которое ждет ее у устья, в месте ее впадения. И вот тут-то ты и должен подстеречь момент, когда во время твоего сна все прочие сны замирают. Потому что человеческие сны по ночам иногда замирают. Сон в эти моменты подобен спокойной стоячей воде, и ты можешь научиться плыть вверх по его течению. Таким образом, каждую ночь можно понемногу подниматься против течения своих снов к их источнику и так сберечь немного времени.
И в конце концов у тебя окажется на год или два больше, чем ты прожил бы, не зная тайны… Услышав этакие речи, он так разинул рот, что, может, и до сих пор ему не удалось его закрыть, но лист с картинкой мне все же не отдал. Вместо этого он достал из своего мешка кучу шахматных фигур из обожженной глины и попросил, чтобы я покрасил их в черный и белый цвет. Пока я их красил, он мне сказал: — Если обратить на это внимание и хорошо натренироваться, можно заметить, что собственные воспоминания имеют вес. И у разных воспоминаний он разный. Те, что тяжелее, старше тебя, и принадлежат они одной из твоих прежних жизней. Так вот, понимаешь, эти наши предыдущие жизни напоминают шахматы в шахматах.
Вот ты красишь фигуры и потом сможешь сыграть ими партию в шахматы.
Айзек Перлеман, комментировавший концерт для Пи-би-эс, забежал пожелать мне удачи. Перед концертом журналисты со всего мира хотели взять у меня интервью. Многие знакомые, с которыми свела меня жизнь в последние тридцать лет, стремились пожелать мне успеха. Вся эта суматоха происходила рядом, а я сидел и думал только об одном — чтобы концерт прошел удачно и чтобы я хорошо спел. Пора было принимать душ, надевать фрак, белый жилет, галстук. Мое волнение достигло апогея, когда раздался телефонный звонок и мне сообщили, что мой старый приятель Паночия и его жена уже у входа на стадион обнаружили, что оставили билеты в гостинице которая находилась в Беверли-Хиллз, в противоположном от стадиона «Доджер» конце Лос-Анджелеса. Они уже не успевали съездить за билетами, некого даже было попросить привезти их из гостиницы. Как это было некстати!..
По временному телефону было сложно выяснить, кому надо звонить, чтобы их пропустили на стадион. К тому же мы не знали, где их места. Эти мои друзья специально прилетели из Модены на концерт, я все для них организовал, включая хорошие места. А что делает Паночия? Забывает билеты в гостинице! Николетта начала куда-то названивать. Наконец проблему решили. Я же был готов его убить… Через несколько минут прибежала Николетта и сообщила, что все оркестранты встали в очередь в ларек за сувенирами, продажу которых организовал Тибор. Там были футболки, кофейные кружки, даже подушки для сидений — всё с названием «Анкор», нашими именами, датой и местом проведения концерта.
Николетта очень удивилась, увидев музыкантов из филармонии, стоящих вместе со своими инструментами в очереди за сувенирами. Концерт передавался по телевидению и должен был начаться минута в минуту. Стадион был полон, пора было начинать. Зубин поправил галстук, выглянул, увидел огромное скопление народа, повернулся к нам и сказал: «Здесь сегодня такая приятная атмосфера — как на концерте камерной музыки». Я вышел на сцену, чтобы исполнить первую арию. Не могу передать своих ощущений: ведь знал, что благодаря телевидению мы поем для всего мира, но, когда увидел это людское море, мне показалось, что на стадионе «Доджер» собрались зрители со всего света. На следующий день газеты писали, что было пятьдесят шесть тысяч зрителей. Мне же показалось, что было гораздо больше. Концерт заранее приобрел такой общественный резонанс, а мы испытывали такое напряжение, что я волновался за двух других певцов почти так же, как за себя.
Но когда каждый из нас исполнил свою первую арию, я убедился, что все мы в отличной форме и выступление будет успешным. Однако хорошее пение еще не гарантия успеха на таком необычном концерте: несмотря на невероятное волнение, на сцену нужно всегда выходить в прекрасном расположении духа. Пока все не начнется, не знаешь, будешь ли ты в нужном настроении. Но концерт продолжался, и я понял, что такое настроение у нас действительно было. Исполняя попурри в конце первого отделения, я уже не волновался, а наслаждался музыкой. Первое попурри было данью уважения по отношению к Голливуду. Среди других песен мы спели «Лунную реку» — в память о моем недавно умершем друге Генри Манчини, писавшем музыку для фильмов. Всего несколько месяцев назад я специально прилетал в Лос-Анджелес, чтобы принять участие в концерте, дававшемся в честь этого удивительного человека. В то время он был уже нездоров, и я рад, что Голливуд проявил глубокое уважение к нему тогда, когда Манчини был еще в состоянии это оценить.
В честь легендарного Джина Келли мы спели «Песнь под дождем» — из его знаменитого фильма, а для Фрэнка Синатры мы исполнили «Мой путь». В конце каждой песни мы показывали на «звезду», которой посвящали песню. Они вставали и кланялись. Чувства просто переполняли меня, когда, стоя на сцене среди изумительных декораций, я мог выразить свое уважение героям моей юности… Нам предстояло еще спеть второе отделение… После концерта многие говорили мне, что видели, как я что-то жевал. Сказали, что было похоже на жевательную резинку. Вряд ли я стал бы ее жевать, зная, что меня показывают по телевидению. Они были не правы: я не жую ее даже дома. Жаль, что было заметно — я-то надеялся, что… Просто я решил, что маленький кусочек яблока поможет мне смягчить горло. До этого я пробовал разное: лимоны, апельсины, таблетки для горла, минеральную воду… А на этот раз решил, что лучше взять кусочек яблока.
Теперь я думаю иначе: толку от него не было, а внешне выглядело плохо… Второе отделение концерта тоже прошло хорошо. В этот вечер у всех нас был невероятный подъем — даже по сравнению с первым концертом. Сначала нас пугал грандиозный размах представления. Когда же вышли на сцену и запели, настроение улучшилось. Позже Хосе объяснял успех вечера репортеру из журнала «Тайм»: «Публика ценит в исполнении непосредственность. Мы все любим импровизировать». Думаю, в этом он прав. А пели мы и в самом деле превосходно. Когда наконец перестали вызывать на бис, я сел в карт и поехал от эстрады к своему трейлеру.
По пути рабочие сцены и оркестранты аплодировали и хлопали по плечу. Когда я оказался во «дворике» среди трейлеров, уже смеркалось, но я увидел, что Герберт подает мне знак. Рядом с ним стоял, сутулясь, пожилой джентльмен в мягкой клетчатой шляпе. Я остановился рядом с ними. Герберт попытался представить меня, но вокруг толпилось столько людей, которые похлопывали по плечу, поздравляли. Мне удалось уловить только «Хоуп». Я выпрыгнул из карта и, взяв за руки Боба Хоупа, сказал: «Спасибо, мистер Хоуп, за то удовольствие, которое вы нам доставили…» Иногда мне удается сделать то, что нужно. Как обычно после концерта, многое вспоминаешь словно в тумане. Помню только ощущение счастья, что все наконец закончилось и прошло хорошо.
Замечательно, что не было грубых ошибок. Несколько раз я ошибся в тексте, но с моим акцентом, думаю, это было не очень заметно. За обедом я сидел за одним столом с друзьями из Италии. Я уже простил Паночии историю с билетами, и мы чудно провели время. Многие подходили к нашему столу с поздравлениями: иностранцы, старые друзья и люди, чьи лица были мне знакомы по кино или телевидению. Мне хотелось всех их расцеловать… Тем не менее я почувствовал облегчение, когда все закончилось. На следующий день Хосе, Пласидо и я отправились вместе на чемпионат мира. Зрелище было захватывающее, но, конечно, я переживал, когда Италия проиграла из-за одного штрафного удара. Это было ужасно.
Я пытался отнестись к этому философски и сказал Николетте: «Ну и хорошо, что Бразилия выиграла. У нас в Италии и так всего много, а они в Бразилии готовы на самоубийство из-за любой ерунды». Мне казалось, что я отнесся к поражению рассудительно, не позволяя себе очень огорчаться. Несколько месяцев спустя, в Нью-Йорке, я рассказал друзьям, как воспринял этот проигрыш. Николетта не выдержала: «Может, вы и не расстроились, но в течение восьми часов, пока мы не сели в самолет в Лос-Анджелесе, не вымолвили ни единого слова». Может, я и был расстроен, но оправился от этого поражения быстрее, чем от «Концерта трех теноров». Почему-то я никак не мог прийти в себя: просыпался по утрам все с тем же беспокойством, и что бы ни делал, куда бы ни ехал, какую бы музыку ни исполнял, меня не оставляло какое-то тревожное чувство. Тогда из Лос-Анджелеса я отправился в свой ежегодный отпуск в Пезаро. Но даже много дней спустя, ничего не делая, просто сидя на террасе, глядя на море, лежа в гамаке или обедая с семьей, я продолжал испытывать тревогу — как это было на протяжении всего года перед Лос-Анджелесом.
Наступил день концерта. Пора было отправляться на стадион. Нас предупредили, что попасть на стадион «Доджер» будет затруднительно из-за уличных пробок.
Поэтому мы прибыли туда за три часа до начала и ожидали в трейлерах, стараясь побороть волнение. Многие проходили мимо наших «гримуборных», и мы знали, что происходит на стадионе. Сообщили, что приехали Фрэнк Синатра с женой — почти на час раньше — и они уже заняли свои места.
Среди зрителей находились бывший президент Джордж Буш с супругой, а также Генри Киссинджер. Айзек Перлеман, комментировавший концерт для Пи-би-эс, забежал пожелать мне удачи. Перед концертом журналисты со всего мира хотели взять у меня интервью.
Многие знакомые, с которыми свела меня жизнь в последние тридцать лет, стремились пожелать мне успеха. Вся эта суматоха происходила рядом, а я сидел и думал только об одном — чтобы концерт прошел удачно и чтобы я хорошо спел. Пора было принимать душ, надевать фрак, белый жилет, галстук.
Мое волнение достигло апогея, когда раздался телефонный звонок и мне сообщили, что мой старый приятель Паночия и его жена уже у входа на стадион обнаружили, что оставили билеты в гостинице которая находилась в Беверли-Хиллз, в противоположном от стадиона «Доджер» конце Лос-Анджелеса. Они уже не успевали съездить за билетами, некого даже было попросить привезти их из гостиницы. Как это было некстати!..
По временному телефону было сложно выяснить, кому надо звонить, чтобы их пропустили на стадион. К тому же мы не знали, где их места. Эти мои друзья специально прилетели из Модены на концерт, я все для них организовал, включая хорошие места.
А что делает Паночия? Забывает билеты в гостинице! Николетта начала куда-то названивать.
Наконец проблему решили. Я же был готов его убить… Через несколько минут прибежала Николетта и сообщила, что все оркестранты встали в очередь в ларек за сувенирами, продажу которых организовал Тибор. Там были футболки, кофейные кружки, даже подушки для сидений — всё с названием «Анкор», нашими именами, датой и местом проведения концерта.
Николетта очень удивилась, увидев музыкантов из филармонии, стоящих вместе со своими инструментами в очереди за сувенирами. Концерт передавался по телевидению и должен был начаться минута в минуту. Стадион был полон, пора было начинать.
Зубин поправил галстук, выглянул, увидел огромное скопление народа, повернулся к нам и сказал: «Здесь сегодня такая приятная атмосфера — как на концерте камерной музыки». Я вышел на сцену, чтобы исполнить первую арию. Не могу передать своих ощущений: ведь знал, что благодаря телевидению мы поем для всего мира, но, когда увидел это людское море, мне показалось, что на стадионе «Доджер» собрались зрители со всего света.
На следующий день газеты писали, что было пятьдесят шесть тысяч зрителей. Мне же показалось, что было гораздо больше. Концерт заранее приобрел такой общественный резонанс, а мы испытывали такое напряжение, что я волновался за двух других певцов почти так же, как за себя.
Но когда каждый из нас исполнил свою первую арию, я убедился, что все мы в отличной форме и выступление будет успешным. Однако хорошее пение еще не гарантия успеха на таком необычном концерте: несмотря на невероятное волнение, на сцену нужно всегда выходить в прекрасном расположении духа. Пока все не начнется, не знаешь, будешь ли ты в нужном настроении.
Но концерт продолжался, и я понял, что такое настроение у нас действительно было. Исполняя попурри в конце первого отделения, я уже не волновался, а наслаждался музыкой. Первое попурри было данью уважения по отношению к Голливуду.
Среди других песен мы спели «Лунную реку» — в память о моем недавно умершем друге Генри Манчини, писавшем музыку для фильмов. Всего несколько месяцев назад я специально прилетал в Лос-Анджелес, чтобы принять участие в концерте, дававшемся в честь этого удивительного человека. В то время он был уже нездоров, и я рад, что Голливуд проявил глубокое уважение к нему тогда, когда Манчини был еще в состоянии это оценить.
В честь легендарного Джина Келли мы спели «Песнь под дождем» — из его знаменитого фильма, а для Фрэнка Синатры мы исполнили «Мой путь». В конце каждой песни мы показывали на «звезду», которой посвящали песню. Они вставали и кланялись.
Чувства просто переполняли меня, когда, стоя на сцене среди изумительных декораций, я мог выразить свое уважение героям моей юности… Нам предстояло еще спеть второе отделение… После концерта многие говорили мне, что видели, как я что-то жевал. Сказали, что было похоже на жевательную резинку. Вряд ли я стал бы ее жевать, зная, что меня показывают по телевидению.
Они были не правы: я не жую ее даже дома. Жаль, что было заметно — я-то надеялся, что… Просто я решил, что маленький кусочек яблока поможет мне смягчить горло. До этого я пробовал разное: лимоны, апельсины, таблетки для горла, минеральную воду… А на этот раз решил, что лучше взять кусочек яблока.
Теперь я думаю иначе: толку от него не было, а внешне выглядело плохо… Второе отделение концерта тоже прошло хорошо. В этот вечер у всех нас был невероятный подъем — даже по сравнению с первым концертом. Сначала нас пугал грандиозный размах представления.
Когда же вышли на сцену и запели, настроение улучшилось. Позже Хосе объяснял успех вечера репортеру из журнала «Тайм»: «Публика ценит в исполнении непосредственность. Мы все любим импровизировать».
Думаю, в этом он прав. А пели мы и в самом деле превосходно. Когда наконец перестали вызывать на бис, я сел в карт и поехал от эстрады к своему трейлеру.
По пути рабочие сцены и оркестранты аплодировали и хлопали по плечу. Когда я оказался во «дворике» среди трейлеров, уже смеркалось, но я увидел, что Герберт подает мне знак. Рядом с ним стоял, сутулясь, пожилой джентльмен в мягкой клетчатой шляпе.
Я остановился рядом с ними. Герберт попытался представить меня, но вокруг толпилось столько людей, которые похлопывали по плечу, поздравляли. Мне удалось уловить только «Хоуп».
Я выпрыгнул из карта и, взяв за руки Боба Хоупа, сказал: «Спасибо, мистер Хоуп, за то удовольствие, которое вы нам доставили…» Иногда мне удается сделать то, что нужно. Как обычно после концерта, многое вспоминаешь словно в тумане. Помню только ощущение счастья, что все наконец закончилось и прошло хорошо.
Замечательно, что не было грубых ошибок. Несколько раз я ошибся в тексте, но с моим акцентом, думаю, это было не очень заметно. За обедом я сидел за одним столом с друзьями из Италии.
Я уже простил Паночии историю с билетами, и мы чудно провели время. Многие подходили к нашему столу с поздравлениями: иностранцы, старые друзья и люди, чьи лица были мне знакомы по кино или телевидению. Мне хотелось всех их расцеловать… Тем не менее я почувствовал облегчение, когда все закончилось.
На следующий день Хосе, Пласидо и я отправились вместе на чемпионат мира. Зрелище было захватывающее, но, конечно, я переживал, когда Италия проиграла из-за одного штрафного удара. Это было ужасно.
Проект имел огромный коммерческий успех. Запись выступления от 7 июля 1990 года разошлась рекордным тиражом в истории классической музыки. Скачать с файлообменника:.
Альбом Luciano Pavarotti - The Three Tenors - In Concert - Rome 1990
| Три тенора | В Базилике Святого Павла вы увидите концерт, вдохновленный концертами трех теноров Лучано Паваротти, Пласидо Доминго и Хосе Каррераса. Во время выступления зрители услышат арии из опер «Тоска», «Травиата» и «Любовный напиток». |
| Легендарные концерты. Три тенора - Пласидо Доминго, Хосе Каррерас, Лучано Паваротти | Билеты и расписание концертов "Три тенора" в Риме! Оригинальные билеты простая отмена заказа Закажите билеты сейчас! Продолжительность: 90 минут Место проведения концерта: Церковь Святого Павла в стенах, Рим. |
| Три тенора в концерте «Легендарные арии» | The Three Tenors In Concert Rome 1990. |
| Концерт трёх теноров в Риме (Каракаллы) 7 июля 1990 года - 18 Января 2018 - Погружение в классику | Три тенора в концерте 1994: Brindisi ("Libiamo ne' lieti calici") from La Traviata. |
| Три тенора | Скачай the three tenors 'o sole mio и josé carreras and placido domingo and luciano pavarotti america the three tenors in concert 1994 live. |
Три тенора концерт в риме 1990 г скачать
Когда Пласидо Доминго, Хосе Каррерас и я давали свой первый «Концерт трех теноров» в Термах Каракаллы в 1990 году, никто из нас и не мечтал о таком резонансе. Концерт должен был состояться в Риме в честь начала чемпионата по футболу на Кубок мира. José Carreras, Plácido Domingo and Luciano Pavarotti in their first collaborative performance, celebrating the 20th anniversary of the Three Tenors' legendary performance. Главная. Chelovodka Bearkin. Три тенора концерт в Риме 1990. Июль 1990 года, канун финала чемпионата мира по футболу: Лучано Паваротти, Пласидо Доминго и Хосе Каррерас дают совместный концерт на сцене древних терм Каракаллы в Риме — концерт «Трех теноров».